Американский взгляд на послевоенный Сталинград: великий писатель о великом городе

В 1947 году СССР посетил знаменитый американский писатель, будущий лауреат Нобелевской премии Джон Стейнбек. Автор «сложных» философских произведений пожелал посетить разрушенный войной Сталинград…

Свои впечатления о городе Стейнбек запечатлел  в своих заметках, опубликованных через год после поездки – в 1948 году – «Русский дневник». А русский читатель смог увидеть эту книгу лишь в 1990 году.

Стейнбек не был изворотливым журналистом, работающим на чью-то подачу, он был честный, совестливый и очень внимательный писатель. Несмотря на то, что ему показывали, он замечал и запечатлевал в своей памяти совсем другие эпизоды – моменты истины, жизни без прикрас.

Итак, отрывки из «Русских дневников» Джона Стейнбека о Сталинграде…

«Мы прилетели на маленький, продуваемый ветром аэродром, нас никто не встретил, и господину Хмарскому пришлось звонить в Сталинград, чтобы прислали машину. Тем временем мы вышли из аэропорта и увидели женщин, которые стали предлагать нам арбузы и дыни высокого качества. И в течение полутора часов на наши рубашки капал арбузный сок , пока не подошла машина...

Дорога в Сталинград была самой трудной из всех, что мы видели. От аэропорта до города было довольно далеко, и если бы мы поехали по целине, нас бы не так трясло. …Вся земля на мили вокруг Сталинграда была завалена тем, что осталось от военных действий: сожженные танки, заржавленные части рельсовых путей, боевых машин пехоты, сломанных орудий. По окраинам города строились сотни маленьких домов, но как только мы въехали в сам город, то не увидели почти ничего, кроме разрушений.

 

На центральной площади коряво высилось то, что раньше было большим универмагом, - последний опорный пункт немцев после окружения. Фон Паулюса захватили именно на этом месте, здесь же и завершилась битва.

На другой стороне улицы находилась отремонтированная гостиница «Интурист», в которой мы остановились. Из наших комнат были видны груды обломков, битого кирпича, бетона; среди руин росли какие-то странные темные сорняки, которые обычно появляются в разрушенных местах. За то время, что мы были в Сталинграде, мы все больше и больше поражались, какое огромное пространство занимают эти руины, и самое удивительное, что эти руины были обитаемы. Под обломками находились подвалы и щели, в которых жило множество людей. Мы могли увидеть из окон нашей комнаты, как из-за большой груды обломков появлялась девушка, поправляя прическу. Опрятно и чисто одетая, она пробиралась сквозь сорняки, направляясь на работу.

Мы не могли себе представить, как им это удавалось. Как они, живя под землей, умудрились сохранить чистоту, гордость и женственность. Женщины выходили из своих укрытий и шли на рынок. На голове – белая косынка, в руке мягкая плетеная корзина для продуктов.

…Как-то мы пошли через площадь в маленький парк, и здесь у огромного каменно обелиска росло множество красных цветов, а под цветами были похоронены те, кто защищал Сталинград. В парке было совсем мало народа, одна женщина сидела на скамейке, и мальчик лет пяти-шести стоял у огромной ограды обелиска и смотрел на цветы. Он стоял так долго, что мы попросили Хмарского, чтобы он поговорил с мальчиком.

Хмарский обратился к нему по-русски:

- Что ты здесь делаешь?

И мальчишка безо всякой сентиментальности и совершенно спокойно сказал:

- Я пришел к папе. Я хожу к нему каждый вечер.

И скоро женщина с мальчиком пошли обратно в разрушенный город.

…Мы хотели увидеть и сфотографировать знаменитый тракторный завод. Он расположен на окраине города, и мы еще издали увидели заводские трубы. Земля вокруг завода искорежена и истерзана, а половина его зданий лежала в руинах. Мы подъехали к воротам, оттуда вышли два охранника, посмотрели на фотооборудование Каппы, вернулись, стали звонить куда-то по телефону. Решение было бесповоротным, нам запретили снимать.

За воротами завод был примечательным местом: пока одна группа рабочих трудилась на сборочной линии, в кузнечном цеху и на прессах, другие в это время восстанавливали цеха, часть из которых стояла даже без крыш. Мы видели печи, где в переплавку шли остатки немецких танков и орудий. Мы наблюдали за отливкой, штамповкой, шлифовкой и отделкой деталей. И вот, наконец, с линии съезжали новые тракторы – покрашенные и отполированные, они собирались на стоянке в ожидании платформ, которые увезут их на поля. А среди полуразрушенных зданий одновременно работали строители, слесари, каменщики и стекольщики. Времени ждать, пока завод восстановится полностью, не было.

Мы не поняли после осмотра, почему нам запретили снимать, ведь практически все оборудование завода было сделано в Америке, а сборочная линия, метод сборки были в свое время разработаны американскими инженерами и техниками. И если рассуждать разумно, то информацию о заводе можно было получить у американских специалистов. На самом деле нам не очень нужны были фотографии самого завода, мы хотели снять работающих мужчин и женщин. Большую часть работ здесь выполняли женщины.

Нас пригласили к архитектору, который возглавлял работы по строительству нового Сталинграда. Во время беседы с ним вошел служащий и сказал, что нам решили показать подарки, которые прислали в Сталинград со всего мира. В комнату явилась целая группа мужчин с коробками, чемоданами, портфелями. Здесь был красный бархатный щит, украшенный филигранным золотым кружевом, - от короля Эфиопии, свиток с высокопарными словами президента Рузвельта, меч. Присланный английским королем, металлическая тарелка от Шарля де Голля… Но в эти минуты нам вспоминались только закрытые масками лица мужчин, стоящих у печей на тракторном, девушка, выходящая из своей норы и поправляющая волосы, да маленький мальчик, который каждый вечер приходит навестить своего отца на братскую могилу…»

«Наутро мы выехали очень рано, потому что нам надо было кое-что сфотографировать на окраинах Сталинграда, снять людей, которые из досок и глины строят себе маленькие жилища, а также посмотреть и сфотографировать новые школы и детские сады. Мы остановились около крошечного домика, который строил себе заводской бухгалтер. Он сам поднимал наверх бревна, сам замешивал раствор, а неподалеку играли двое его детей. Это был покладистый человек. Пока мы его снимали, он продолжал строить дом. А потом принес нам свой альбом с фотографиями, чтобы показать, что он не всегда так жил, что когда-то в Волгограде у него была квартира. Его альбом был такой же, как и все альбомы в мире. Он был сфотографирован совсем ребенком, юношей, в военной форме и после демобилизации. Были фотографии его свадьбы, его жены в белом длинном свадебном платье, как они потом отдыхали и плавали в Черном море, и снимки детей по мере того, как они росли. Это была целая история его жизни и всего хорошего, что с ним происходило. Все остальное он потерял во время войны.

Мы спросили:

- А как же случилось, что сохранился альбом?

Он закрыл обложку, погладил ладонью летописи своей жизни и ответил:

-Мы его очень берегли. Это самая ценная вещь».

   Великий Сталинград произвел на писателя неоднозначное, но сильное впечатление. Несмотря на явную разруху, безнадежность войны, которая стерла с лица земли огромный город, Стейнбек увидел в Сталинграде самое главное – удивительных людей, которые полны надежды и уверенности, что они смогут построить город заново – своим трудом. Писатель увидел в Сталинграде детей, достойных памяти своих отцов, положивших жизни ради будущих поколений.

При подготовке статьи использовались материалы Владимира Мавродиева "Пепел и цемент".

Новости на Блoкнoт-Волгоград