В нашей стране суррогатные детки, как котята, - волгоградская сурмама Нина Дмитрушкова

Нина Дмитрушкова стала самой популярной суррогатной матерью Волгограда и, пожалуй, всей России.

Она родила ребенка для заказчика – Ермолая Костюкова, который по договору суррогатного материнства проходил под именем Олег Костюков. Это известный московский адвокат. После рождения ребенка он отказался от внучки. Нина оставила ребенка себе и назвала ее Евой.

- Нина, вы получили огромную известность после того, как заказчик Ермолай/Олег Костюков отказался забирать ребенка, которого вы для него выносили. Какой урок вынесли вы из этой ситуации?

- Урок? Это не мой урок, а, наверное, эта ситуация показала, насколько в России не защищены суррогатные мамы. Не защищены на законодательном уровне. То есть у нас может суррогатная мама не отдать ребенка, а также заказчики – отказаться от малыша, если он их не устроил.

То есть суррогатные детки, как котята. Понравился - забрал. Не понравился – оставил. Что ждало бы мою Еву (ребенок, которого Нина выносила для заказчика - Прим. ред.)? Детский дом. В нашей стране постоянно говорят о защите детей, однако вот вам, законодатели, почва для размышления – примите закон, который защитит всех участников суррогатного материнства и в первую очередь детей.

- Член Совета Федерации Антон Беляев предлагал запретить суррогатное материнство на законодательном уровне. Это тоже выход. Почему вы раскритиковали эту идею?

- Если законодатели решают что-то запретить, это не значит, что запреты выполняются. Есть спрос. Люди хотят, но не могут иметь ребенка. Из-за того, что в правительстве выйдет очередной закон, все бездетные мигом передумают? Конечно нет! И полагать, что так будет, как минимум, глупо.

Если запретить суррогатное материнство, то начнет работать «черный рынок». И никак эти малыши защищены не будут. Нужно понимать, что позволить себе ребенка от суррогатной матери могут достаточно состоятельные люди. Это огромные затраты: процедура ЭКО, очень дорогостоящие препараты для суррогатной матери, ее обследование, содержание на время беременности и гонорар после родов.

Что помешает людям, которые могут себе позволить такие затраты, нарушить закон Беляева? Ничего! Тогда какой смысл в законе, который все равно не будет работать?

- Вы давно занимаетесь этим вопросом, прошли много судов, у вас есть идеи, как нужно выстроить систему суррогатного материнства, чтобы все стороны были защищены?

- А зачем изобретать велосипед, если можно обратиться к практике других стран. Например, США. Там заказчик и суррогатная мать заключают договор, по которому будущий ребенок не имеет генетического отношения к женщине, которая его выносила.

Весь процесс беременности и родов проходит под наблюдением медиков и юристов компании, специализирующейся на оказании подобных услуг. То есть еще до зачатия суррогатная мама сразу расписывается в том, что ребенок не ее, а заказчики в том, что он их. В случае споров в суде договор решает все.

- В какой стадии на данный момент дело с адвокатом Костюковым, который отказался забирать Еву?

- Ситуация непонятная. То он говорит, что хочет забрать Еву, что ему нужна внучка, то опять отказывается признавать, что она его. В любом случае сейчас уже я не отдам Еву. Ей 2,5 года. Она называет меня мамой, а моего супруга отцом. Мои дети считают ее сестрой.

Когда она подрастет, я расскажу ей, как она появилась на свет. Ева имеет право это знать, но разговоров о том, чтобы я ее отдала, и быть не может. Ева моя дочь, хоть и не биологическая.

- Нина, вы когда-нибудь еще решитесь стать суррогатной мамой?

- Это сложный вопрос… Если только для очень близких знакомых или друзей. Я должна знать семейную ситуацию, насколько им нужен ребенок. Если я буду уверена  на 100%, что от ребенка не откажутся, то почему бы и нет.

- После ситуации с Костюковым вы попали на центральное телевидение и стали фигурировать в различных шоу. Для вас это заработок?

- Нет. Я действительно посещаю ток-шоу, но только в тех случаях, когда людям действительно нужна помощь. Когда они не могут справиться со своими проблемами без вмешательство федеральных чиновников или депутатов.

То есть посещение московских студий – это крайняя мера. Когда на месте «разрулить не получается».

- Почему вы вообще решили заниматься общественной работой?

- Я на себе прочувствовала, что такое не знать законов и не знать, как себя защитить. Теперь я научилась. Конечно, я не юрист. Каждый раз, разбираясь в той или иной ситуации, я учусь.

Иногда получается помочь людям вообще без привлечения СМИ. Но это редкость.